Мысль о том, как разнообразить вечер в караоке-баре, куда всех затащили жадные до веселья Гексли и Гюго, пришла, как ни странно не одному из них или, скажем, всегда фонтанирующему идеями Дону, а тихому Робеспьеру, считающему, что во всём должна быть логика – даже в исполнении песен дурными голосами. Собственно, поэтому он и предложил:

- А давайте напишем задания, например, спеть на какую-то определённую тему, будем по очереди вытаскивать и выполнять их. Это будет рациональнее, чем орать всё без разбора.
- Ты здорово придумал! – восхитился его дуал и, вооружившись тимным энтузиазмом, кинулся воплощать идею в жизнь. Вскоре на столе появился, за неимением иных головных уборов, мотоциклетный шлем Гамлета, наполненный свёрнутыми бумажками.
- Мой шлем – я и начинаю! – воскликнул Гам, протягивая руку к микрофону, но секундой раньше в него успел вцепиться Нап.
- Ну уж нет! Иначе все заснут от твоих завываний! Я буду первым!

Ситуацию спас Достоевский, предложивший посчитаться, чтобы было честно.

- Я знаю считалку! – завопил Гексли. – Давайте я посчитаю! В офисе работало чудиков шестнадцать. Заработался один, осталось их пятнадцать. Пятнадцать чудиков в ролёвки заигралось. Инквизитор ведьму сжёг – четырнадцать осталось…
- Какой Бальзак его этому научил? – проворчал Габен, выразительно поглядывая на Критика. Тот довольно усмехнулся. Естественно, считалочка была из его репертуара. Подобного фольклора он знал очень много.
- И вот последний чудик произнёс устало: «Я ж говорил, мы все умрём», и никого не стало! – радостно закончил Гек. – Все запомнили кто за кем?

- Я записал, - заявил Максим, демонстрируя блокнот. – Первым выступает Джек.
- Так точно, мой полковник! – отсалютовал тот. Гамлет нахмурился.
- Не смей строить глазки моему дуалу!
- Так точно, мой подполковник! – прячась за Драйзера, расхохотался Предприниматель. Вытянув из шлема одну из бумажек, он провозгласил. – Песня про природу. Хм… Ну что ж, ноу проблем!

Выбрав нужную музыку, он вышел на сцену, тряхнул рыжими лохмами и запел:
- У природы нет плохой погоды,
Каждая погода благодать.
Снег люблю в любое время года,
Это повод шубы продавать…

Следующим в очереди оказался Габен.
- Песня про твоего дуала, - прочёл он заявку. Есь грустно вздохнул. Это он написал сие задание, естественно, надеясь, что оно достанется Жукову. Гек, напротив, оживился.
Откопав среди дисков «Башню Rowen», Габ начал петь.
- У моего Гексли шило в попе,
Наглости без меры и кавайный взгляд.
От него не спрячешься ты во всей Европе,
Раз ему дуал ты, то сам виноват…

- Ах ты засранец такой! – Советчик напрыгнул на него сзади, повиснув у него на шее. – Вези меня обратно к столу, раз так!

- Кто-то несёт возмездие во имя луны, кто-то бред, кто-то пакетик, а Габен несёт Гексли, - прокомментировал сие Бальзак, поднимаясь на сцену – ему предстояло петь третьим. – Песня про то, во что ты веришь.
- Она будет называться «Мы все умрём?» - поинтересовался Гюго, глядя, как конфликтёр вытаскивает из кармана диск с названием «Бальзачье оптимистическое». К всеобщему удивлению, из колонок донеслись звуки песни Наташи Королёвой «Маленькая страна». Но чуда не произошло – Баль запел:

- Верю в тебя, моя погибель -

Ядерная война!

Ядерная война, ядерная война,

Кто мне расскажет, кто подскажет, скоро ли она.

Ядерная война, ядерная война,

Когда умрут все в мире люди и воцарится Тьма.

- Ты в своём репертуаре, - проворчал Гамлет. – Ничего, сейчас моя очередь! Я вам сейчас такое спою!

Он кинул победный взгляд на Напа. Тот в ответ демонстративно зажал уши.

- Тааак, песня про твоё хобби! Ха, ну слушайте.

По сцене, на которую выпорхнул Гам, заметались разноцветные огни. Обворожительно улыбнувшись, Наставник запел:

- Я убиваю проституток, я давно хочу понять,

Почему они умеют так забавно умирать.

Почему они такие, я пойму, когда убью,

А когда труп обнаружат, я ещё поистерю!

Все зааплодировали. Купаясь в лучах славы, Гамлет принялся раскланиваться, пока на сцену не выскочил Нап и не спихнул его вниз прямо в объятия Макса.

- Песня про себя! – гордо прочитал Политик. – О, да запросто! Баль, иди сюда!

Схватив дуала за шкирку, Наполеон подтащил его к себе и закружил в танце, распевая во всё горло.
- Я твой супергерой,
Я в соционе самый крутой!
Знают все: нет круче меня,
Король социона, конечно же…
- Я! – допел Бальзак, перехватив микрофон, и ехидно улыбнулся, предвкушая веселье. Интуиция его, естественно, не подвела. Закинув Критика на плечо, Нап галопом помчался до припаркованного у бара кабриолета, в котором, выведя его на магистраль, на полной скорости и принялся доказывать свою тотальную крутизну.

- Экстремалы, - со смесью зависти и восхищения вздохнул им вслед Драйзер, поднимаясь на опустевшую сцену – была его очередь. Ему досталась песня о войне. Твёрдо и решительно, он запел, –
На хрена нам война, пошла она на,
Дома дуал и бутылка вина.
А тех, кто войну собрался разжигать,
Во имя добра будем мы убивать!

Следом наступил черёд Дона, который, напротив, вытащил песню о мире. Поржав над превратностями судьбы, он врубил «Красную плесень»:
- Чёрно-белой краской на моём заборе,
Пишет Достоевский слово озорное…
В нём всего три буквы, но зато какие,
Вы поймёте сами, если не тупые.
Это слово мир, а вы себе вовсе не то представили,
Вы бы это слово написать Достика фиг заставили…

Герой песни немедленно смутился и покраснел, ко всеобщему укаваиванию. Обняв своё сокровище, Штир протянул шлем Гексли. Вытащив своё задание, он развернул бумажку и прочёл:
- Про белую логику. Ааа, знаю, это ты написал! – он обвиняющее уставился на довольного Робеспьера, тихоню-вредителя, который, несомненно, спал и видел, как бы ему напакостить. Что хуже всего – его Габен не желал предпринимать никаких мер, напротив, слушал это коварное существо, чуть ли не с открытым ртом.
- Белая так белая, - пробурчал он и запел: - Давайте логику покрасим в чёрный цвет,
Ведь белой логики в цене у Дельты нет…

- Ну а теперь, наконец-то, я! – на сцену вылетел Гюго, разворачивая на ходу бумажку. – Спеть дуэтом. С кем? Про что?
- Со мной, - присоединился к нему Роб, читая свою задачу. – Про ссору.

Немного посовещавшись, они выбрали песню. Включив музыку, Гюго запел:
- Никогда не говорил я, но терпенья больше нет,
Ах кому же подарил я столько самых лучших лет.
То носки по всей квартире, то «на танцы не пойду»…
- Не шуми, а то я вместо тебя рыбок заведу, - подхватил Робеспьер.

- А что, а я бы так и сделал, - фыркнул Габен. – Эй, кто там следующий?
- Я! – обрадовался Есенин. – Так, что у меня тут? Песня про… тараканов! Какая мерзость!
- Боишься? – усмехнулся Джек.
- И ни капельки, вот ещё. Подумаешь – тараканы.

И он храбро начал петь самостоятельно переведённую с испанского песню, стараясь не представлять себе её героя.
- А Кукарача, а Кукарача,
Не хочет ножками идти,
Ведь у него нет марихуаны,
Чтоб покурить её в пути…

Следующим на сцену поднялся Максим с заданием спеть что-нибудь о революции.
- Сексуальной, - хихикнул Гамлет.
- Как скажешь, - улыбнулся Макс и исполнил Sexual Revolution, произведя фурор – ну ещё бы, такой строгий и серьёзный обычно, в этот раз он зажигал со своим дуалом, ни в чём ему не уступая.

Жукову досталась серенада. Отобрав у одного из музыкантов, играющих в соседнем зале гитару, он в охапке вытащил на сцену Есенина, поставил его на стул, сам встал рядом на одно колено и, делая вид, что играет, запел:
- Бессаме, бессаме Еся,
Под твоим балконом я здеся.
Я пою для тебя эту песню.
Бессаме, бессаме Еся…

- Как это мило, - прошептал Дост на ухо дуалу. – А давай споём с тобой вместе? Мне досталась заявка про летающие тарелки.
- А мне – про разборки в Бете, - усмехнулся Штирлиц. – Пошли.

- Знаешь, я недавно видел, - начал Достоевский. - Как тарелки пролетели,
Пролетели мимо дома, ты мне веришь или нет?
Веришь мне или нет?
- Я тебе, конечно, верю, - подхватил Штир. – Это Гамлет их швыряет,
Ведь разборки нынче в Бете, только это наш секрет.
Наш с тобою секрет.

- Похоже, остался только я, - на сцену вышел Дюма. – Твоя самая любимая песня… Ну что ж, приготовьтесь.
Он принялся рыться в дисках, а тем временем, все остальные гадали, что же они сейчас услышат. Мило улыбнувшись социону, он нажал на кнопку, и бар захлестнула волна тяжёлого рока. По залу метались разноцветные всполохи, а глаза всех присутствующих были прикованы к внезапно раскрывшемуся в новом свете Посреднику, исполняющему – и очень неплохо – песню группы Лорди «Hard Rock Hallelujah».